общий взгляд на профпригодность вампиров в VtM-Bloodlines

1)Вентру - самый пафосный вариант для социального вампира - все из себя такие благородные и прекрасные...позеры в общем.

на старте 2 пойнта на социальные абилки и 3 на знания.из дисциплин - доминейт рулит - на 3 уровне можно заставить кого угодно совершить суицид классно.в боевом смысле слабые но доминейт компенсирует.в смысле крови - привередливые - не желают питаться кровью крыс,бомжей итп -им подавай обязательно откормленного социально успешного субьекта .

2)Тореадоры - средненькие такие вампиры ничего особенного.на старте 2 пойнта на социальные абилки и 3 на talents.уникальных дисциплин нет да и вообще как мне кажется набор дисциплин -лажа.в целом средний отстой

3)бруджи - то же самое - только 2 пойнта на физические абилки и 3 на таланты и тоже без уникальных дисциплин.опять таки средний отстой...

4)малкавиан - психи в общем...2 пойнта на ментальные абилки и 3 на знания.дементион - рулит особенно death vision на третьем уровне.

5)носфераты - не знаю зачем этих уродцев засунули в игру где надо состоять в камарилье - практически неиграбельны потому что УРОДЫ.

боятся их все и велик риск нарушить маскарад - один выход раскачать обфускейт и ходить под ним все время.в общем играть за такое -для маньяков.хотя с боевой точки зрения сочетание обфускейта с анимализмом -неплохо.а в целом - бред

6)гангрелы - вот это пожалуй оптимальный вариант для силового решения проблем.на старте 2 на физ.абилки и 3 на скиллы.а если еще протеан раскачать то вообще зверик получиться.

7)тремере - вот это мой выбор пожалуй - прекрасный способ сделать интеллектуального чара без вентровского лишнего пафоса и ограничений.Сочетание доминейта и тауматургии -рулит.





в общем сделал двух чаров - гангрела-воина и тремере -мага.пока смотрю что больше понравится.

зарекаюсь навсегда и навечно что либо писать в дайр сразу после того как проснулся

получается чушь и бред.и все обижаются

причем не в первый уже раз.

все блин.железное правило что либо в дайрик писать только после 6 вечера

тест какой то неполный - некоторые варинты ответов мне вообще не подходят

например



Глубокой ночью вас будит телефонный звонок. Человек на другом конце провода, услышав ваш голос, извиняется и говорит, что ошибся номером. Ваш ответ?



где вариант - покрыть многоэтажной руганью?

(очень сильно озадачен)

с каких это пор мне вместо снов снятся какие то 3D-боевики а ля фаркрай...с непонятным сюжетом и обрывающиеся на середине...

в общем так

сегодня (то есть уже вчера)невыспался я плюс сплошные огорчения - в расстроенных чувствах целый вечер маялся какой-то фигней и непонятно с чего улегся спать в 9 вечера (а не в три ночи как обычно)

как ни странно уснул сразу.

сразу заявляю - ни сегодня ни на неделе никаких фильмов не смотрел и ни в какие 3d-экшены не играл

обычно мне не снится ничего кроме статичных картинок -а этот сон как полный фильм то есть полностью движущийся цветной итп..для меня такое -редкость.

но сон без звука - у меня все сны немые то есть я как то знаю что мне говорят но звуков не слышу.

короче

приезжаю я на какой то вокзал

вроде как что то искать....и чувствую что мне угрожает опасность

какая - незнаю.

вокзал такой обычный - пути в обе стороны два перрона

напротив невысокое здание вокзала с часами - типа такого как в павловске

я схожу с перрона...прохожу к каким то зданиям на улице напротив -вроде как знаю что то что ищу там но меня останавливает двое уродов каких то странных

причем я помню их одежду итп - такие высокие тощие но у них нет лиц..

то есть головы есть но черты лиц я не вижу.странно.

я начинаю. с ними ругаться...о чем не помню в обще один из них достает нож - а я вытаскиваю из кармана пистолет (автоматический типа АПС)и стреляю ему в живот.

(вообще то для моих снов вполне типично что я там убиваю кого попало но как правило я это делаю либо холодным оружием либо из тяжелого автоматического а вот из пистолета - не типично)

второй убегает

дальше начинается натуральный 3д-экшен

перебегаю на другую сторону перрона через подземный проход...вижу еще такого же урода он стреляет в меня я в него и тут вижу еще толпу таких же уродов..пробегаю по перрону и вижу уходящий поезд (которого вроде как не было за 5 минут до того)

прыгаю в последний вагон

чтото в поезде.....но что-- не помню напрочь

оказываюсь в другом месте - бегу по улице...сзади опять эти уроды..забегаю в какой то дом - блочный многоэтажный..серый такой с желтым

ах да на двери то ли кодовый замок то ли домофон но я туда захожу свободно хотя это и не мой дом (не жил в блочных многоэтажках)

поднимаюсь по лестнице и звоню в какую то квартиру (вроде как знаю номер хотя на номера не смотрю)

открывает - очень странный маленький мальчик

которого я тоже вроде как знаю

так вот - мальчик - с лицом..помню мельком но странно что остальные без лиц но он один нормальный.

я ему говорю мол мне нужно спрятаться...он говорит мол понимаю- я забегаю в комнату и думаю может выпрыгнуть в окно с другой стороны - но вижу что там ОЧЕНЬ высоко как будто 15 этаж

странно - по лестнице я шел всего пару пролетов

он мне говорит что даст мне его одежду и тогда меня не узнают

приносит какие то штаны... куртку легкую

и я это все одеваю...

потом выхожу на лестницу вижу поднимаются эти уроды..стреляю в первого он падает остальные палят в меня - пули щелкают по стенке справа и слева от меня и рикошетят заскакиваю обратно в квартиру мальчик закрыват дверь

потом бегу в другую комнату с лоджией выхожу туда вижу что на соседнюю лоджию можно перелезть...

перелезаю- еще одна квартира выбиваю стекло пролезаю внутрь - что внутри не помню в общем выхожу через дверь..там опять урод без лица но всего один -стреляю по ногам он падает (что странно опять таки - раньше стрелял чтобы убить а этого чтобы остановить)

сбегаю вниз - там еще двое стреляю в них тоже...

(еще раз говорю - за день ни во что кроме шахмат не играл это явно не реплей увиденного)

тут чувствую что на улицу мне нельзя..

бегу вниз дальше и оказываюсь у двери какого то подвала..здоровая дверь металлическая..зеленая

почему зеленая хз

открываю ее (как - не помню) захожу внутрь

зашел значит в подвал запер за собой дверь и....



проснулся

вот так все кончилось и ничего не узнал.обидно.





короче вся эта беготня продолжалась с 8 вечера до часу ночи.

сейчас сижу думаю.странно.

короче банальный вопрос - кто тут психо-паталогоанатомы - к чему все это а?

ДА я знаю что окружающая реальность периодически меня задалбывает так что хочется всех поубивать..это для меня не новость - да бывает такое мясо которое мне снится хотя это почему то в современном антураже и с некоторыми странностями...но что самое странное - это вот этот мальчик.К чему бы он там..какого хрена я туда поперся?каким образом на меня налезла его одежда если ему лет 10 а я здоровый жлоб(хотя хз может это и не его но он сказал вроде как дам свою)

откуда я его знаю..он не испугался меня вроде как обрадовался...

к чему бы он там...

До XIII в. кузнецы были либо приверженцами школы Тэндай, либо горными отшельниками ямабуси. Однако позднее изготовление меча оказалось син-тоизированным подобно большинству культурных заимствований японцев.

Каждая операция в ходе ковки клинка рассматривалась как религиозная церемония. Для совершения последних, самых ответственных операций кузнец облачался в придворный церемониальный костюм картину и придворную шапку эбоси. Кузница кадзия становилась на это время священным местом, через нее протягивали соломенную веревку симэнава, к которой прикреплялись бумажные полоски гохэй — символы религии Синто, призванные отпугивать злых духов и призывать духов добрых. Каждый день перед началом работы кузнец очищал себя холодным обливанием и молил Коми о помощи в предстоящей работе. Ни одному члену его семьи не разрешалось входить в кузницу, кроме его по-мощника. Его пища готовилась на священном огне, на сексуальные отношения, животную пищу, крепкие напитки было наложено табу. Создание совершенного клинка (а уважающий себя кузнец ломал весь брак) часто требовало работы в течение нескольких месяцев. Сталь для японского меча получали из черного пескообразного оксида железа (Fe203,), называемого сатэцу. Для получения стали сатэцу сплавляли с углем в печи-плавильне, называвшейся татара. Эти печи не были исконно японским изобретением. Считается, что в Японию они пришли из Маньчжурии через Корейский полуостров в VI—VII вв. К IX в. татара получили распространение по всей Японии. Последнюю такую печь погасили только в 1925 г., но вскоре одна из них снова заработала. Она работает и по сей день в маленьком городе Ёкота в западной части Хонсю, снабжая сырьем современных мастеров-оружейников.

Плавильню татары обычно строили на склоне горы. Сначала выкапывали яму, обкладывали ее глиной и камнями и сжигали в ней древесный уголь. Это подготавливало почву, удаляя лишнюю влагу. Затем из глины строили собственно печь, которая обычно имела около 4,5 м в длину, 1,5 м в ширину и 1,2 м в высоту. Стены были толщиной 25 см и каждый раз отстраивались заново. Снизу делали отверстия, через которые подавали воздух. Один цикл плавки занимал 5 дней: один день — на отстройку стен, три дня — на плавку и один день — доставание железа. За одну плавку печь перерабатывала 8 т сатэцу и 13 т древесного угля. Температура в печи достигала 1200—1500 °С. По окончании плавки стены печи разбивали и доставали спекшуюся железную массу кэра весом около 2 т. Кэра заталкивали на специально выстроенную рядом башню высотой около 10 м и сбрасывали на камни. Обломки этой крицы дополнительно разбивали молотами и сортировали. Примерно половина кэра состояла из стали с содержанием углерода 0,6—1,5 %. Такая сталь называлась тамахаганэ и использовалась далее мастерами-оружейниками. Оставшуюся половину кэра дополнительно перерабатывали, превращая в сталь оро-сиганэ. Кузнец сначала тщательно сортировал куски тамахаганэ в зависимости от содержания угля, а затем отбивал их в пластины и ломал пластины на мелкие кусочки. Тщательно отобранные кусочки укладывали на заранее приготовленный железный лист, прикрепляли длинную железную ручку, оборачивали рисовой бумагой и завязывали, чтобы образовавшийся плотный прямоугольный блок не рассыпался. Блок имел стороны от 7,5 до 12,5 см и весил от 2 до 3,5 кг. Надо заметить, что готовая полоса меча весит вдвое меньше. Много материала терялось в процессе изготовления. Все это поливали жидкой смесью глины и соломенной золы в воде, служившей как для защиты всего этого свертка до помещения в огонь, так и в качестве флюса, облегчающего плавку. Плавильное пространство, используемое кузнецами, представляло собой длинный узкий котлован, выложенный глиной. Воздух подавался мехами, которыми оперировал сам кузнец, а топливом служили тщательно отобранные куски соснового древесного угля. Как только достигалась нужная температура, частично переплавленный блок перемещался на наковальню и сковывался в плотную массу помощниками кузнеца, которые ударяли кузнечным молотом по месту, указанному кузнецом. В результате тщательного контроля за интенсивностью, направлением и точностью ударов, блок вдвое вытягивался в длину и вполовину в толщину, в то время как ширина оставалась прежней, а края квадратными. После повторного нагревания нижнюю часть блока очищали, поливая наковальню водой и отбивая на нем блок молотком; это вызывало взрыв пара, который уносил в себе верхний слой окалины и грязи. Далее шла та часть процедуры ковки, от которой очень многое зависело: надо было разрезать блок почти надвое стамеской, перегибая его назад до соединения двух половинок и затем сковывая стык так, чтобы туда не попала окалина и не было несваренных промежутков, которые явились бы причиной слабости в окончательном клинке. Очень внимательно следили за тем, чтобы поверхность наковальни, а следовательно, и получающаяся поверхность бьши абсолютно гладкими и чтобы не бьшо карманов, куда могла бы попасть окалина и шлак. С каждым складыванием, разогревом и плавкой металл покрывался слоем глины и присыпался золой от соломы или чистился пучком соломы, которая горела на горячем металле, и на нем образовывалась зола, причем металла нельзя было касаться рукой. Операция складывания, производившаяся от 15 до 20 раз (если процесс повторялся большее количество раз, то сталь ослабевала), приводила к получению металла с меньшим количеством шлака, чем многие современные образцы стали. Иногда три или четыре такие заготовки делались отдельно, а потом сваривались вместе. Процесс ковки тогда повторялся пять раз и получалось более четырех миллионов слоев стали. Во время длительного процесса складывания, нагревания и ковки из металла удалялись примеси и выгорала часть углерода, но, что важнее, металл получался однородным и структура очищенной, а соответственно повышалась и твердость. Получившийся брус можно было превратить в готовую полосу меча, обрабатывая молотком до нужной длины и формы. Но можно было использовать и как составную часть для более сложной конструкции, например, для каваганэ — поверхностного высокоуглеродистого металла. Сталь же для сердцевины синганэ содержала значительно меньше углерода и получалась совместной ковкой пластин мягкого железа и стали. Полученный блок складывался около десяти раз. Каваганэ и синганэ могли комбинироваться разными способами. Например, для получения конструкциила-кури-гитаэ каваганэ придавали V-образ-ную форму, в которую вкладывали синганэ. Затем все это сковывалось в единую полосу меча. С помощью этих методов кузнец мог получать и другие сорта стали, необходимые для различных конструкций клинка, и путем простых тестов, таких, как изучение цвета и текстуры треснувшей поверхности, мог очень точно определить свойства каждой. Если лезвие делалось из отдельного куска, использовалась сталь, называвшаяся хотёганэ (илихаганэ). Она делалась из тамахаганэ и дзукуоросиганэ (старого железа из горшков и т. п.) и складывалась 18 раз. Так, для получения конструкции вари-ба-гитаэ блок разрезался по всей длине и в него вковывалась хотёганэ. Сталь для обуха клинка называлась мунэганэ и была, как правило, очень твердая. Каждый кузнец имел собственные методы и секреты ремесла, считая, что они помогают выковывать самые лучшие мечи. Так, некоторые кузнецы при ковке постоянно смачивали молот, в то время как другие, считая, что это слишком быстро остужает железо, предпочитали, чтобы он был сухой.

Осторожно ориентируя те куски металла, которые подвергались складыванию только несколько раз, кузнец мог регулировать слоистость стали хада и, таким образом, тип поверхностных узоров дзиха-да, видимых на готовом клинке. Если блок складывался вдоль, то слои стали располагались перпендикулярно поверхности и на готовом клинке появлялся узор из прямых линий масамэ-хада. Этот метод назывался масамэ-цукури. Если же блок складывали поперек и поверхность была параллельной складкам, то вследствие небольших неровностей в слоях получались прекрасные эффекты сучковатого дерева мокумэ-хада или итамэ-хада. Для усиления этого эффекта использовался метод, называвшийся хада-гитаи, при котором поверхность отделанной заготовки выдалбливалась и вдавливалась молотком в разных местах на обеих поверхностях, пока не становилась плоской и не проявлялась стратификация (расслоение) составляющих металлов. Для получения волнистого узора аясуги-хада в промежуточном блоке удаляли боковины. В полной мере зернистость хада проявляется только на неотшлифованных и на незакаленных частях клинка; она достигается специальными японскими процессами шлифовки. Зернистость не видна на отшлифованной до блеска плоскости клинка синоги-дзи или на закаленной части клинка якиба. Когда составной блок был готов, его вытягивали в полосу, по размерам и форме примерно равную величине и форме полосы меча, пользуясь деревянным шаблоном хинагата для определения пропорции и изгиба. Небольшим молотком кузнец аккуратно придавал форму острию, ребру клинка, лезвию и хвостовику. Окончательное придание формы и очистка производились стругом и напильниками, когда полоса меча была закреплена на деревянном блоке. Если после тщательного осмотра не выявлялось никаких дефектов и кузнец был удовлетворен своей работой, он пробивал отверстие мэкуги-ана в хвостовике, благодаря которому полоса меча будет удерживаться в рукояти.

По завершении ковки наступала очередь ножа для зачистки и напильника для придания окончательной формы клинку и хвостовику. Теперь могли совершаться грубая шлифовка, нанесение подписи и других надписей на хвостовике, создание дола хи или резьбы хоримоно, хотя эти процессы обычно приберегались на самый конец, когда можно будет судить о результате. Теперь полоса меча была готова для самой сложной и важной операции из всех — закалки лезвия яки-ирэ. Для этого весь клинок покрывался смесью глины, речного песка и порошка древесного угля на толщину около 0,3 см. Паста накладывалась более толстым слоем у обуха клинка и более тонким у лезвия. Таким образом, лезвие получалось гораздо тверже, чем остальной клинок. В ходе покрытия у самого лезвия заостренной бамбуковой палочкой проводилась прямая или неровная линия, которая впоследствие давала волнистый рисунок закалки хамон. Часто кузнец накладывал тонкие полоски густой пасты до самой режущей кромки лезвия. Получалась серия тонких секторов мягкой стали, называемых аси. Их функция — ограничить повреждения небольшой областью, если твердое лезвие начнет трескаться.

Затем кузнец захватывал хвостовик щипцами и проводил клинком, повернутым лезвием вниз, над огнем из угля сосны, пока с помощью мехов не достигалась требуемая температура. В этом убеждались, наблюдая за цветом раскаленного клинка там, где около хвостовика был виден непокрытый металл. С этой целью кузница специально затемнялась. Для получения тонкой узкой закаленной частиякиба клинок нагревался до неяркого красного цвета, чтобы локализовать затвердение, но для более прочных образцов допустимы были ярко-красный или оранжевый цвета раскаленного металла.

мда

ну и денек у меня сегодня

да утро и пол-дня умудрился обматерить и послать трех человек...причем со всеми тремя разговор начинался в вполне благожелательном тоне а закончился полным раздраем.

армия тевтонского ордена

(очень подробная статья)



читать дальше





войско Тевтонского ордена было по своим боевым качествам вероятно одним из сильнейших в Европе кон. XIV - нач. XV вв. Собственно духовно-рыцарские корпорации и создавались как сообщества воинов-профессионалов, специально для постоянной вооруженной борьбы с "язычниками" в защиту Гроба Господня. Еще в государствах крестоносцев на Ближнем Востоке ордена, наряду с наемниками, были главной военной силой, поскольку создать классическую европейскую систему феодальной службы вассалов в местных условиях было весьма затруднительно. Однако даже орден иоаннитов-госпитальеров, сохранявший на протяжении всего Средневековья и раннего Нового времени характер чисто военной организации, располагал весьма немногочисленной армией. В период долгой борьбы с мусульманами за Кипр в XIV в. войско госпитальеров насчитывало даже не тысячи, а сотни человек. Поэтому, хотя благодаря своему воинскому и инженерному искусству средиземноморские рыцари-монахи десятилетиями сдерживали натиск неприятеля, сил перейти в сколько-нибудь масштабное контрнаступление у них не было.



В Тевтонском ордене ситуация сложилась принципиально иная. Покорив и освоив в XIII - нач. XIV вв. прибалтийские земли, создав там державу с мощным государственным аппаратом, обеспечивавшим бесперебойное поступление и накопление огромных финансовых средств, используя преимущества организации духовно-рыцарской корпорации в сочетании с обычной системой феодальной вассально-ленной службы, Орден уже в XIV в. был в состоянии развернуть мощную многочисленную армию. В период Великой войны 1409-1411 гг. она состояла из нескольких контингентов разной численности, отличавшихся по способу комплектования: собственно члены Ордена - братья-рыцари и полубратья-служебные; ополчение светских вассалов с земель тевтонского государства; отряды, выставленные прусскими епископами и городами; наемники, набранные за рубежом; так называемые "гости" - иностранные крестоносцы; войска союзников Ордена.



Ниже мы кратко рассмотрим лишь те составные части тевтонских вооруженных сил, которые были представлены на грюнвальдском поле в 1410 г. По этой причине вне нашего внимания останутся орденский флот, система замков-крепостей, ливонские войска и целый ряд других интересных тем.



1. Члены Ордена.

"Поистине неустрашимый воин и во всех отношениях себя обезопасивший - тот, кто тело облекает броней железа, а душу бронею веры. Снабженный двойным оружием он не боится ни беса, ни человека. И не страшится, конечно, смерти тот, кому смерть желанна... Верно и добровольно он стоит за Христа, и более того, он желает умереть, чтобы быть при Христе... Им нечего бояться. Славно претерпеть смерть за Христа и не преступно убивать других за Него. Христов рыцарь убивает безгрешно и умирает со спокойной совестью. Умирая, он трудится для себя, убивая, - для Христа. Недаром он носит меч. Служитель бога, он - каратель злых и спаситель добрых. ...Он мститель, служащий Христу, и защитник христианского рода." Таков был образ воинствующих монахов или монашествующих рыцарей начертанный знаменитым деятелем католической церкви XII в., апологетом аскетизма и крестовых походов, Бернаром Клервоским в произведении "Во славу нового воинства". Возникновение этого действительно нового типа служителей веры, произошло во время борьбы за освобождение Гроба Господня, когда слились интересы средневековых духовенства и рыцарства, прежде зачастую весьма различные. Появление невиданной дотоле "церкви воинствующей" было обусловлено активным воздействием на мирян сравнительно недавно оформившегося аскетического религиозного идеала и симбиоза его с идеалами рыцарства. Члены духовно-рыцарских орденов одновременно давали обеты воздержания, послушания, целомудрия, бедности, как монахи, и носили оружие,участвовали в завоевательных походах, как рыцари-дворяне.



Устав Немецкого ордена в XIII в. не предусматривал иных условий при приеме кроме минимального возраста кандидата - 14 лет и способности его не покривив душой пять раз ответить "нет" на вопросы: не являешься ли ты членом другого ордена? не женат ли ты? нет ли у тебя скрытых физических недостатков? не должник ли ты? не крепостной ли ты?, и пять раз "да": готов ли ты сражаться в Палестине? готов ли ты сражаться в других странах? готов ли ты заботиться о недужных? готов ли ты по приказу выполнять то, что умеешь? готов ли ты соблюдать Устав Ордена? В случае удовлетворительных ответов вступающий в братство приносил клятву-обет: "Я, такой-то, приношу обет и обещаю блюсти невинность, отказаться от собственности, быть послушным Богу и благой Деве Марии и тебе, брат такой-то, магистр Тевтонского ордена, и твоим преемникам согласно Уставу и Статутам ордена и буду послушен тебе и твоим преемникам до самой смерти." Как видим, ограничения, накладываемые этим обетом, были весьма серьезны, равно как и требования орденского устава: братья обязывались ежедневно не менее пяти часов проводить в молитвах, запрещались турниры и охота, 120 дней в году следовало соблюдать строжайший пост, вкушая пищу лишь раз в день (в обычное время - всего два раза), предусматривались наказания, в том числе телесные, за клевету и ложь, за нарушение поста, за рукоприкладство по отношению к мирянину. Самой серьезной карой было лишение права носит отличительный знак брата ордена - белый плащ с черным крестом, сопровождавшееся как правило отправкой на тяжелую работу вместе с рабами. Конечно все эти ограничения не доходили до такого умервщления плоти, какому подвергали себя монахи-аскеты нищенствующих духовных корпораций, но они были далеки и от вольных нравов испанских рыцарских орденов Алькантры и Калатравы.



Тем не менее, по крайней мере в XIV - начале XV вв., от желающих вступить в Тевтонский орден не было отбоя, причем кандидатами являлись главным образом молодые дворяне, привыкшие к отнюдь не аскетическому образу жизни рыцарей позднего средневековья. Дело в том, что реальная ситуация весьма отличалась от изложенного в уставе. Точно также, как нельзя судить о военном деле тевтонцев в Прибалтике по статутам, составленным в Палестине, опрометчиво доверять им и в описании действительных обстоятельств приема в Орден или условий жизни его членов. Конечно, практически все ритуалы, вроде положенного числа "нет - да" и монашеского обета при приеме сохранились. Однако, в отличие от предшествующего времени, в XIV в. получение плаща тевтонца уроженцем не германоязычных земель было большой редкостью. Эта изначально заложенная в Немецком ордене тенденция к мононациональности стала практически абсолютной со вт. пол. XIV века, когда места в тевтонской корпорации обеспечивались в первую очередь обедневшему мелкому дворянству из Швабии и Франконии - регионов, откуда традиционно рекрутировалась значительная часть братьев. Теперь для вступления в Орден требовались доказательства немецкого и дворянского происхождения предков кандидата по обеим линиям до четвертого колена, между тем как ранее, в XIII в., полноправными тевтонцами становились и сыновья городских патрициев. Поскольку в XIV в. для младших отпрысков рыцарских родов из Германии, не имевших у себя дома надежд ни на богатое наследство, ни на важную должность при дворе сюзерена, плащ крестоносца служил завидным трамплином для карьеры, большую роль при вступлении в орден играла протекция: рекомендации его членов или влиятельных князей Империи.



Образ жизни тевтонцев также был далек от аскетических идеалов основателей Ордена. В рассматриваемое нами время братья являлись уже не монашествующими рыцарями, а кастой профессиональных военных и администраторов. Поэтому, хотя статут, как и в монастыре, предусматривал отказ от собственности, все члены ордена имели не только личное вооружение, доспехи, снаряжение, но и разнообразнейшие предметы роскоши. Несмотря на периодические строжайшие запреты все эти вещи, начиная с одежды и оружия, богато украшались и отделывались. Если устав безусловно обязывал братьев соблюдать целомудрие, то реально в 90-х гг. XIV в. в Мариенбурге даже функционировал дом терпимости, известны побочные дети великих магистров. В начале XV в. специальная комиссия, проводившая в прусских конвентах инспекцию на предмет соблюдения религиозных обетов, констатировала, что братья пренебрегают постами, отказываются зимой посещать заутреню без теплой меховой одежды, развлекаются охотой и прочими светскими увеселениями, и вообще своим поведением совершенно не напоминают служителей церкви, коими формально являются.



Идеология тевтонцев, краеугольным камнем которой был тезис о исключительной миссии Ордена по распостранению католичества, по сути предусматривала условием существования этого государства вечную войну, ибо без постоянного покорения язычников оно теряло смысл. Этим, с одной стороны, освящались и дозволялись любые средства для исполнения "миссии" и заранее отпускались все совершенные при этом грехи, о чем впрочем писал еще Бернар Клервоский, а с другой - определялась сугубо утилитарная направленность своеобразной цивилизации Ордена. Действительно, крестоносцы ценили и активно внедряли различные новшества в хозяйстве, будь то более прогрессивная система обработки пашни или подьемные механизмы в портах. Однако искусства и науки, средоточием которых в Средневековье была церковь, в Ордене получили слабое развитие. Так например проект основания в Пруссии в XIV в. университета не вызвал заинтересованности тевтонских чиновников. Репертуар немногочисленных библиотек конвентов был весьма беден: псалтырь, хроники, сборники житий, предназначенные для группового прочтения вслух. Практически отсутствовала литература для индивидуального чтения, даже теологические трактаты, равно как и столь характерные в средневековье пометки читателей на страницах книг. Судя по всему, то, что не могло быть использовано непосредственно для получения осязаемой, материальной выгоды и пользы, мало занимало братьев Ордена. Ярким показателем этого является положение братьев-священников, к ведению которых собственно и относились в Ордене все духовные материи - они парадоксальным образом не играли в этой духовной корпорации никакой роли. Даже орденскую хронику в XIV в. писал явно брат-рыцарь. Число священнослужителей в конвентах вообще было невелико, поскольку в положенный по уставу минимум зачисляли всех церковников, включая причетников и служек.



Основу мощи Ордена составляли осуществлявшие в нем всю полноту власти братья-рыцари. Именно из них образовывалась управленческая структура тевтонского государства, от заведующего мельницами в конвенте до великого магистра. Но поскольку Орден всегда оставался в первую очередь военной организацией, должности чиновников были для братьев-рыцарей в конечном счете лишь временными. Тевтонцы являли собой уникальную для средневековой Европы касту профессиональных воинов, обьединявших качества прекрасно подготовленных дисциплинированных бойцов со способностями опытных командиров. Полноправных братьев в Ордене было сравнительно немного, в рассматриваемое нами время около восьмисот человек. Однако на каждого брата по статуту полагалось восемь так называемых служебных братьев или полубратьев. Они также являлись членами Ордена, но не приносили обета и не могли занимать руководящих должностей. Служебные рекрутировались главным образом из лиц неблагородного происхождения, горожан и прочих свободных, включая иногда и местных жителей - поляков и пруссов. В мирное время они составляли гарнизоны замков, низшую орденскую администрацию. В случае же войны служебные под командой братьев-рыцарей и образовывали кадровую профессиональную армию Тевтонского государства.



Обладая такой силой, великому магистру не было нужды, подобно даже самым могущественным европейским королям, рассылать после обьявления войны гонцов к феодалам с призывом являться со своими отрядами на службу - процесс сам по себе не простой, ибо вассальная присяга отнюдь не всегда выполнялась беспрекословно. Братья-рыцари и полубратья-кнехты были готовы по первому знаку обнажить мечи когда, где и против кого угодно, на сколь угодно долгий срок. При этом служба членов Ордена была пожизненной и вряд ли в Европе того времени можно было найти более опытных воинов. Как всякие профессионалы, не прекращавшие оттачивать свое мастерство и в мирное время, они являлись универсальными бойцами, способными драться конными и пешими, штурмовать и защищать укрепления, участвовать в рейдах на территорию неприятеля и морских десантах. Немаловажно для средних веков было и то, что члены Ордена воевали не в силу вассальных обязательств или за деньги, а за идею. Верховным сюзереном тевтонцев считался сам Господь, вопрос о преданности которому естественно не стоял. Одним из основных преимуществ постоянной армии Ордена был значительный выигрыш времени при развертывании вооруженных сил в начале боевых действий. Пока противник собирал свое вассальное ополчение, тевтонцы уже могли нанести удар, при этом кадровые войска крестоносцев одновременно прикрывали сбор сил собственной армии. Умелое использование этой возможности позволяло Ордену неоднократно одерживать победы, в том числе и в начале Великой войны 1409-1411 гг.



Точная численность братьев Ордена на грюнвальдском поле к сожалению неизвестна, равно как и общее их число в 1410 г. Имеются сведения, что в 1398 г. в тевтонском войске состояло 426 братьев-рыцарей и соответственно 3200 служебных. Однако по другим оценкам это число включало в только часть братьев и полубратьев, которые входили в состав полевой армии, а остальные оставались в замках конвентов. Поэтому всего братьев в преддверии Великой войны вероятно было более 800 и тогда число служебных составляло свыще 6500. Однако вряд ли в 1410 г. в гарнизонах осталась половина всех тевтонцев, как считают некоторые исследователи, слишком решительная предстояла схватка. К тому же известно, что многие гарнизоны укомплектовывались наемниками. Поэтому мы принимаем традиционно указываемую численность тевтонцев в грюнвальдском сражении: 800 братьев-рыцарей и 6400 полубратьев-кнехтов. Попутно заметим, что это больше, чем было воинов в ордонансовых ротах французского короля Карла VII 40-х гг. в., считающихся первыми постоянными войсками в Европе, и немногим меньше чем насчитывала профессиональная армия бургундского герцога Карла Смелого в 70-е гг. XV в.



Распределение тевтонцев по конвентам на 1410 г. также неизвестно. Ближайшей аналогией является исчисление сил Ордена для похода на Готланд в 1398 г., которое и послужило основой для приведенной ниже таблицы. Вероятно за прошедший десяток лет количество тевтонцев в конвентах изменилось не слишком сильно.



Численность членов Ордена в конвентах



Конвент

Братья-рыцари

Полубратья



Эльбинг

82

656



Бранденбург

70

560



Балга

68

544



Христбург

36

288



Остероде

42

336



Мариенбург

130

1040



Энгельсбург

10

80



Данциг

60

480



Меве

10

80



Тухель

26

208



Шлохау

24

192



Шветц

20

160



Кенигсберг

102

816



Мемель

24

192



Рагнит

22

176



Папау

10

80



Грауденц

12

96



Шензее

10

80



Голлуб

8

40



Реден

14

112



Страсбург

20

160



Торн

24

192



Биргелау

6

48



Альтхауз

12

96



Нессау

10

80











2."Земская служба"

Как мы уже упоминали, главным отличием тевтонцев от другого постоянно находившегося в состоянии войны ордена - иоаннитов, было то, что первые сумели на базе немногочисленной касты профессиональных воинов, развернуть многочисленную армию. Основную часть тех "военных мускулов", которые Орден при необходимости быстро "накачивал" вокруг своих кадровых сил - братьев и полубратьев составляла так называемая "земская служба" тевтонского государства. Эти отряды собственно говоря представляли собой феодальное ополчение, такое же, какое было основой всех армий средневековой Европы. Светские рыцари немецкого, польского и прусского происхождения, недворяне - солтысы и старосты деревень, словом все, имевшие земли во владениях Ордена, согласно вассальной присяге были обязаны по призыву магистра отправляться на военную службу. Таким образом перед нами стандартные феодальные ленные отношения средневековья, только в качестве сюзерена у светских подданных тевтонцев выступал не король или иной правитель, а Немецкий орден как корпорация.



Однако "земская служба" в Пруссии имела и некоторые особенности, соответственно особенностям самого тевтонского государства. Прежде всего, в ополчении отсутствовали крупные отряды знатных феодалов, тогда как в других державах они составляли основу армии. Дело в том, что стараниями Ордена на его территории вовсе не было обширных светских земельных владений. Поэтому лишь немногие дворяне, преимущественно немецкого происхождения, выступали в поход во главе собственного копья из нескольких воинов. Этот вид службы назывался "Rossdienst". Большая часть светских рыцарей служила "Plattendienst", тоесть имея при себе лишь одного-двух человек. Мелкие же польские шляхтичи и прусские "вольные" зачастую вступали отправлялись на войну просто в одиночку. В этом не следует усматривать какой-либо прямой дискриминации, просто так в тевтонском государстве сложились социально-политические условия, выгодные Ордену и искусно им поддерживаемые. С точки зрения боеспособности и дисциплины армия от такого положения вещей сильно выигрывала, поскольку снималась проблема взаимоотношений командования с феодальной знатью, которая привела к печальному исходу не одну битву средних веков (яркий пример - французы при Креси в 1346 г.). В тевтонской армии все светские воины сводились, по территориальному принципу, в копья под командованием наиболее опытных и уважаемых рыцарей из их же среды. В свою очередь эти отряды по той же территориальной принадлежности входили в состав орденских хоругвей, возглавлявшихся комтурами. Таким образом светские дворяне всегда состояли под началом братьев-рыцарей.



Поскольку значительную часть подданных Ордена, особенно в Хелминьской земле и на Поморье, составляли поляки, неизбежно возникает вопрос - как вели себя эти люди во время войн тевтонцев с Польским королевством в нач. XV в.? Если исключить историю 1411 г. с обвинением крестоносцами дворян Хелминьской земли в измене во время Грюнвальдского сражения (об это мы поговорим особо), можно с уверенностью констатировать, что подавляющая часть рыцарства польского происхождения верно выполняла вассальную присягу Ордену. Резкий надлом произошел именно после Грюнвальда, но окончательно в открытую и враждебную оппозицию тевтонцам светские дворяне, причем не только поляки, перешли лишь в период Тринадцатилетней войны 1454 -1466 гг. При этом причины конфликта между правящей кастой и жителями Ордена лежали не столько в области национальных проблем, сколько в вопросе социальных и имущественных прав. Не следует забывать, что в эпоху Средневековья для дворянства вопрос национальной принадлежности отнюдь не стоял на первом месте. Так что на грюнвальдских полях "прусские" поляки были не менее упорными противниками польско-литовской армии чем "прусские" немцы.



Тоже относится и к этническим пруссам. Несмотря на сильную германизацию их присутствие на землях Ордена в начале XV в. оставалось еще весьма заметным. Завоевав и подчинив земли пруссов, тевтонцы не особенно торопились приобщать аборигенов к благам христианской цивилизации, сформулировав даже принцип: "Дайте пруссам остаться пруссами." Орденские священники не знали их языка, у недавних язычников были свои, отдельные от других католиков храмы. В результате многие из них и десятилетия спустя после официальной христианизации продолжали посещать священные рощи. Зато Орден тонкой правовой политикой сумел быстро расколоть традиционное общество пруссов и включить его знать в систему вассальных связей своего государства. Тевтонский хронист XIV в. Петр из Дусбурга писал об этом так: "Кто бы [из пруссов] ни обратился к вере Христа, оставив идолопоклонство, братья милостиво обращаются с ним, и вот как. Если он знатен и происходит из рода нобилей, то ему даются земли в свободное владение и в таком количестве, что он может жить приличествующе положению своему ..." В результате образовался слой прусских "свободных" или "вольных", нечто вроде однодворцев, которые со своих земель были обязаны нести службу Ордену и зарекомендовали себя прекрасными воинами.



"Земская служба" созывалась великим магистром отнюдь не для каждой военной кампании. Так например рейзы - походы на Литву совершались как правило силами самих тевтонцев и "гостей"-крестоносцев. Дворянское ополчение собиралось обычно в случае больших войн с сильным внешним противником. Численность его установить непросто, поскольку, в отличие от наемников, орденская бухгалтерия не всегда фиксировала подробно количество выступавших в поход "земских" воинов. Скорее всего при Грюнвальде ополчение светских рыцарей составляло около трети всей армии. Двенадцатью годами ранее, в поход 1398 г. против датчан на Готланд, с территории 26 комтурств и 5 фогств Ордена во исполнение ленной присяги было выставлено 5872 "земских" воина. Среди них 1172 являлись прусскими "вольными" (из комтурства Эльбинг - 576 чел., Балга - 406 чел., Мариенбург - 40 чел., Бранденбург - 150 чел.). Большая часть светских ополченцев была из комтурств Балга (1383 чел.), Эльбинг (947 чел.), Бранденбург (803 чел.), Кенигсберг (782 чел.). Достаточно многочисленные отряды выставили земли комтурств Остероде (297 чел.), Христбург (231 чел.), Мариенбург (217 чел.), Данциг (216 чел.), Рагнит (121 чел.), Шлохау (117 чел.) и Шветц (104 чел.), фогства Диршау (142 чел.). В остальных численность ополченцев колебалась от 86 (комтурство Альтхауз) до 9 (комтурство Энгельсбург). Вероятно примерно такова же, с незначительными поправками, была численность дворянского ополчения тевтонского войска и в 1410 г.







3. Епископства и города

Кроме светских дворян у Ордена было еще два вида коллективных вассалов, также несших воинскую повинность. Прежде всего это четыре прусские епископства. Поскольку на территориях тевтонского государства, находившихся под юрисдикцией епископов, дворяне и солтысы считались их, а не орденскими вассалами, в случае войны каждый из духовных сюзеренов должен был выставить хоругвь, укомплектованную собственными подданными и во главе со своим войтом. Классический пример знаменитого феодального принципа: "Вассал моего вассала - не мой вассал!" Сами иерархи в боевых действиях естественно не участвовали. По составу церковные хоругви ничем не отличались от светских войск самого Ордена - та же "земская служба" и наемники. Разница состояла лишь в отсутствии в их составе самих тевтонцев. Что касается численности епископских отрядов, то ее можно установить только по аналогии с 1398 г. Тогда Кульмское и Самбийское епископства выставили по 400 чел., а Помезанское и Эрмландское между 400 и 500 чел. каждое. При Грюнвальде войска духовных сюзеренов скорее всего насчитывали в общем тоже около 1500 воинов, примерно половина из которых была наемниками, а остальные - рыцарским ополчением.



Второй разновидностью вассальных контингентов тевтонской армии являлись войска, выставляемые прусскими городами. Вооруженные силы крупных городов орденского государства были организованы также, как в германских городах Ганзы, членами которой являлись основные из них. Каждый цех или гильдия по разнорядке городского совета выставлял при необходимости положенное число определенным образом вооруженных и снаряженных воинов из числа своих членов, а также отвечал за состояние и оборону части городских укреплений. Все способные носить оружие горожане обязывались проходить военную подготовку. Наиболее воинственно настроенные бюргеры объединялись в так называемые стрелковые сообщества - нечто вроде добровольных клубов любителей попрактиковаться в свободное время в боевом мастерстве, периодически устраивавшие свои пышные праздники, кульминацией которых являлось состязание по стрельбе в цель. Обычно считается, что горожане крайне неохотно брались за оружие и, если надо было сражаться вне родных стен, предпочитали раскошеливаться на наемников. Действительно, прусские города вербовали солдат удачи, например морских корсаров в 1410 г., о чем будет сказано ниже. Но судя по всему немецкие бюргеры балтийских и вислинских портов сами были при случае совсем не прочь подраться. По крайней мере контингенты городов, выставлявшиеся для военных кампаний ордена, состояли главным образом из их коренных жителей. Возглавлялись эти отряды ратманами - должностными лицами городской администрации, или специально назначавшимися той же администрацией капитанами. О надежности этих воинов можно сказать то же, что и о "земской службе": до Грюнвальда в них сомневаться не приходилось, после этой битвы горожане уже предпочитали уклоняться от службы тевтонцам.



Боевого опыта бюргерам в нач. XV в. было не занимать. В тевтонское войско отправлялась конечно не обычная коммунальная милиция, а проверенные бойцы, не раз участвовавшие в военных операциях на Балтике в составе сил Ганзы и Ордена против датчан. корсаров и всех тех, кто мешал свободному судоходству и торговле. Так в 1398 г. крупные прусские города выставили для совместного с крестоносцами похода на Готланд 40 больших и средних кораблей с четыремя сотнями воинов десанта и еще столько же в 1404 г. В этот же период на Балтике постоянно крейсировала специальная "миротворческая" эскадра прусских ганзейцев с задачей уничтожать пиратов и пресекать любые военные конфликты, препятствовавшие мореплаванию. Кроме того, с 1404 г. воины из крупнейших прусских городов были обязаны участвовать в тевтонских походах на Жмудь, формально уступленную Литвой Ордену. Например в 1405 г. Данциг передал в распоряжение местного комтура 60 человек для такого четырехнедельного похода, причем половина из них были арбалетчиками. При этом во время ведения боевых действий на суше основу городских войск, входивших в состав тевтонской армии, составляла не пехота, как принято представлять, а конница. Постановлениями городских советов состоятельные бюргеры были обязаны служить верхом, с соответствующим снаряжением и вооружением. Эти "городские рыцари" - констафлеры составляли весьма значительную часть вооруженных сил крупных европейских средневековых городов. Например в прирейнском Страсбурге в 1363 г. они выставили 81 копье, тогда как все гильдии мастеровых и торговцев вместе взятые - лишь 34. Схожая ситуация очевидно имела место и в прусских городах, где с марта 1410 г. по требованию великого магистра богатые горожане еще раз обязывались иметь рыцарское вооружение. По крайней мере отряд из 216 человек, отправленный на Великую войну городом Эльбингом, включал 180 всадников. Городские рыцари вероятно были не менее опытны в военном деле чем их сограждане, сражавшиеся на море, поскольку имена прусских бюргеров - добровольных крестоносцев часто встречаются в известиях о завоевательных походах тевтонцев на "язычников".



Прусские города были обязаны направить в орденскую армию определенное число воинов, в каждом конкретном случае особо установленное магистром. К сожалению полные данные о численности городских хоругвей на 1410 г. отсутствуют, но по аналогии с кампанией 1409 г. и походами на Готланд 1398 и 1404 гг. примерный состав некоторых контингентов установить можно: Эльбинг - 216 чел., Данциг и Кенигсберг - по 200 чел., Кульм и Браунсберг - по 100 чел. Известно, что в 1398 г. города тевтонского государства выставили в общей сложности 1900 воинов. При Грюнвальде же в орденской армии находились вероятно около полутора тысяч бюргеров.



4. Наемники

Наемничество было "древнейшей профессией" в военном деле средневековья, бравшей начало со времен каролингских армий, отрядов викингов, за плату оберегавших друг от друга берега франкских королевств, и варяжской гвардии византийских императоров. Для ясности изложения сразу определимся в терминах: наемниками мы считаем тех, кто сражался по добровольно заключенному на определенный срок контракту за плату в звонокой монете, в отличие от тех, кто был обязан службой в силу вассальной присяги. Это уточнение необходимо потому, что с XIV в. во многих государствах рыцари-ленники также стали получать фиксированное денежное вознагараждение за военную службу, но, в отличие от настоящих наемников, были обязаны исполнять воинскую обязанность своему сюзерену, вытекающую из условий принесенной ему вассальной присяги - оммажа.



Известно, что еще до того как во время Столетней войны резко обозначилось преимущество профессиональных наемных отрядов над феодальным дворянским ополчением, средневековые монархи предпочитали в идеале видеть свои армии составленными именно из наемных солдат. Последние имели по крайней мере два важных для средневековья преимущества: служили сколь угодно долго, вернее пока им платили, и не видели разницы в том где и с кем воевать. В армии Тевтонского ордена удельный вес наемников стал быстро возрастать именно с тех пор, как во второй половине XIV в. крестоносцы столкнулись со схожими проблемами. Тевтонцы встречались теперь на поле брани с христианами, вследствие чего быстро иссякал поток "гостей"-рыцарей из Западной Европы. Эту значительную брешь в комплектовании армии Ордена следовало срочно заполнить, и более того, войско крестоносцев нуждалось в спешном усилении, так как с 80-х гг. XIV в. оно оказалось лицом к лицу с превосходящими силами польско-литовской унии. Наемники подходили для этой цели как нельзя лучше, поскольку не испытывали никаких комплексов относительно конфессиональной принадлежности противника.



Однако в армиях европейских государств число нанятых воинов зависело не от желания правителя, а от состояния его казны. У тех, кто особенно нуждался в наемниках последняя зачастую бывала не в лучшем состоянии и не могла обеспечить запросы в полном объеме. Проблема эта решалась по-разному. В Англии король Генрих II еще в XII в. обязал дворян-землевладельцев взамен воинской повинности платить особый налог, так называемые щитовые деньги, на которые и вербовалась значительная часть армии. Во Франции реализовать подобную меру не удалось и монархи этой страны могли себе позволить нанимать только специализированные части определенного рода оружия, например пеших итальянских арбалетчиков. Небольшие города-государства Апеннинского полуострова, ввиду определенных условий вынужденные принимать на службу целые армии кондотьеров, несмотря на свое финансовое процветание с трудом наскребали деньги для их оплаты. Так во Флоренции, в начале 60-х гг. XIV в. выложившей только за один год на наемные отряды 100000 золотых флоринов, был даже установлен специальный налог со всех горожан для сбора средств на эти цели. А римские папы в XIV в. тратили на кондотьеров 60 % бюджета, и отнюдь не из-за чрезмерной своей воинственности, но ввиду высокой стоимости их услуг. Тевтонский орден же не имел тех проблем в ходе вербовки, с которыми сталкивались другие государства - денег было достаточно и распоряжались ими братья исключительно по своему усмотрению. Только в 1409 г. и лишь на выплату задатков наемным отрядам было потрачено более тридцати тысяч гривен - огромная по тогдашним меркам сумма. После грюнвальдского разгрома крестоносцы без труда увеличили содержание всем своим наемникам чтобы удержать их на службе. Собственно и спасен Орден в 1410 г. был благодаря его неисчерпаемым финансам, позволившим срочно навербовать за границей целую армию. Так продолжалось и впоследствии: в войнах XV в. великие магистры зачастую вовсе не имели при себе собственно орденских войск, а сражались во главе наемных отрядов. Правда в Тринадцатилетнюю войну 1454 -1466 гг. с Польшей это приносило уже не только успехи, но и жестокие поражения - подкупленные наемные гарнизоны не раз сдавали крепости врагу.



Впрочем до Грюнвальда средневековые солдаты удачи еще не составляли преобладающей части армии крестоносцев, хотя, наряду с братьями и "гостями", были наиболее надежны и боеспособны. Вербовались они перед началом кампании, как правило в "ближнем зарубежье" - Германии, Силезии, Чехии. Туда выезжали специальные орденские представители, заключавшие контракты с предводителями наемных отрядов. В отличие, скажем, от Англии, где такой контракт подписывался с каждым воином в отдельности, или Италии, где на службу принимались целые армии в несколько тысяч человек, вербовавшиеся в войско Ордена "роты" имели численность от нескольких десятков до тысячи с небольшим воинов. Они подразделялись на "копья" по 3 человека, причем в данном случае речь идет не о тактических или организационных, а лишь о платежных единицах - жалование выдавалось на тройки, а не каждому солдату в отдельности. Интересно, что контракты с наемными ротами заключались как правило не от имени великого магистра, а от лица отдельных орденских комтуров. Таким образом формально воины служили не всему Ордену, но лишь конкретному конвенту. При заключении договора предводителю наемной роты выдавался аванс на приобретение вооружения, экипировки, лошадей для его людей и дорогу до орденских владений, который потом удерживался при общем расчете. Срок службы отсчитывался с момента пересечения наемниками западной границы Тевтонского государства на Одере, однако дорога от нее до Вислы, тоесть к будущему театру военных действий, оплачивалась отдельно.



В войске Ордена наемники не составляли отдельных крупных отрядов, как это было в большинстве других армий, а ротами входили в состав хоругвей комтурств. Они также часто размещались гарнизонами в крепостях. Жалование наемных воинов в 1409 г. составляло 11 гривен на "копье" в месяц. Осенью 1410 г., после Грюнвальда, сумму увеличили до 12 гривен и на обратную дорогу от Вислы к Одеру стали выдавать не двухнедельный, как ранее, а трехнедельный оклад. Много это было или мало? Судя по тому, что понесшие при Грюнвальде жестокие потери наемники не впали в панику и не стали разбегаться, подобно даже многим братьям Ордена, но стойко обороняли Мариенбург и продолжали охотно идти на службу тевтонцам, в накладе они не оставались. В отличие от западноевропейских наемников Столетней войны, основную массу которых составляли пехотинцы и лучники, вербовавшиеся Орденом германские и чешские воины были главным образом конными арбалетчиками. Так например в роте фон Коттвица в 1410 г. на 150 копейщиков приходилась тысяча стрелков. Наемники были надежными и универсальными солдатами, одинаково хорошо сражавшимися в конном и пешем строю, при осаде и защите крепостей, с мечом и арбалетом в руках. Никаких особенностей в тактике именно наемных рот орденской армии не прослеживается, на поле боя они стояли в рядах клиньев-колонн тевтонских хоругвей и действовали точно также, как и другие контингенты составлявших их воинов.



Из этого правила имелось лишь одно, весьма своеобразное исключение. Речь идет о балтийских корсарах, в просторечии именовавшихся "корабельными парнями" (schiffskinder). Они чрезвычайно размножились на Балтийском море в третьей четверти XIV в., во время продолжительных войн между королевой Маргаритой Датской и герцогом Альбрехтом Мекленбургским за шведский престол. К 90-м гг. XIV в. корсары-каперы, получившие уважительное прозвание Виталийских братьев, стали самостоятельной военно-политической силой в регионе. Их "братство" могло выставить 300 судов и 3 тысячи воинов, опиралось на систему собственных укрепленных баз в портах Мекленбурга, Шлезвига и Ост-Фрисландии. В 1394 -1397 гг. оставшиеся по окончании датско-мекленбуржской войны не у дел корсары вступили как равноправная договаривающаяся сторона в сложившийся тогда в Восточной Европе антиорденский союз. Под его флагом виталийские братья устроили несколько масштабных походов через все Балтийское море. В 1394 г. их флот, выйдя из Мекленбурга, овладел островом Готланд, затем опустошил окрестности Стокгольма, после чего отправился в Финляндию, где корсары взяли крепости Або и Выборг. Сделав их своими базами, виталийские братья установили контроль над восточной Балтикой, в частности в 1395 г. отряд из четырех сотен корсаров уничтожил конвой русских и ганзейских кораблей на реке Неве. На следующий год их флотилии атаковали Ревель и Нарву, проникли по рекам вглубь земель Ливонского ордена и напали на Дерпт. К 1397 г. виталийское братство по сути владело Балтийским морем и держало в своих руках все торговые пути на нем, что послужило одной из причин готландских походов Ордена 1398 и 1404 гг. Только совместными действиями тевтонцев, Ганзы и шведов на рубеже XIV-XV вв. удалось свести на нет могущество корсаров, вновь низведя их до положения обычных пиратов. Утратившие единое руководство и отказавшиеся от амбициозных планов виталийские братья представляли из себя теперь сотни отличных опытных воинов, наполнивших балтийские порты в поисках знакомой работы. Их недавний грозный враг - Тевтонский орден, попав в тяжелейшее положение после Грюнвальда, был готов предоставить ее корсарам. Сразу после известия об этом поражении в Данциге были наняты 400 моряков, прекрасно показавших себя во время обороны Мариенбурга. В сентябре 1410 г. комтур Эльбинга принял на службу еще 200 человек, в декабре в гарнизоны трех орденских замков было направлено по 100 корсаров. При этом они сражались не только на суше, в качестве обычных воинов, но и действовали на лодках по рекам в глубине территории противника, совершая рейды, неся патрульную службу, доставляя грузы в осажденные крепости.



Численность наемников известна нам лучше чем какой бы то ни было другой составляющей орденской армии, поскольку братья скрупулезно фиксировали все выплаты жалования им в специальных казначейских книгах. К счастью большая часть этих книг за начало XV в. дошла до наших дней. Согласно содержащимся в них сведениям всего в начале июля 1410 г. в Пруссии находился 5751 наемник. Однако часть рот, завербованных перед самым началом кампании, прибыла на Поморье только в первых числах июля и не успела присоединиться к армии великого магистра до сражения. Поэтому на грюнвальдском поле в ее рядах состояло только 3712 наемников. К сожалению конкретное распределение их по орденским хоругвям неизвестно и мы можем привести лишь численность самих рот.





Наемные роты, принимавшие участие в сражении при Грюнвальде



Капитаны

Численность



Никль фон Коттвитц

1130



Венцлав фон Дона

737



Рота из германской области Мейсен

687



Каспар фон Герсдорф

476



Ханнус фон Хакенборн

321



Хейнц фон Борснитц

120



фон Эуленбург

109



Герхардт фон Кинтц

66



Мартин Рынмин

66











"Гости"-крестоносцы

Идея борьбы с "язычниками" во славу Господа отнюдь не прекратила своего существования с последними латинскими государствами Святой Земли. Получив новые формы и направления она оставалась одной из основных составляющих менталитета западноевропейского рыцарства на протяжении всей "осени средневековья". Многие надгробные эпитафии рыцарей XIV-XV вв., среди перечисления прочих заслуг, содержат тексты, подобные тому, каким почтили после кончины в 1449 г. северофранцузского дворянина Жана де Рубо (Roubaix), первого камергера герцогов Бургундских и кавалера ордена Золотого Руна: был в сражениях против неверных в Венгрии, в Тунисе, на Кипре и дважды в Пруссии. Посещение последней значилось в те времена в похвалах рыцарям наравне с участием в таких знаменитых делах как осада тунисской крепости Махдия в 1390 г., битве с турками при Никополе в 1396 г., паломничествах в Сантьяго и Иерусалим, Альхесирас и Смирну, громкими победами на турнирах.



Крестносцы из Западной Европы были частыми гостями в Пруссии еще во время завоевания ее Орденом в XIII в. Именно многолюдный поход, организованный в 1263 г. чешским королем Пшемыслом II Оттокаром, позволил оккупировать последние остававшиеся независимыми области обитания пруссов. Однако пока держались латинские государства в Палестине Прибалтика находилась все же на периферии интересов "освободителей Гроба Господня". К тому же Орден устроил в 90-х гг. XIII в. перерыв в своем наступлении на язычников, связанный с необходимостью освоить завоеванные земли. Ситуация кардинально изменилась, когда в 1291 г. пал последний оплот крестоносцев в святой Земле, а тевтонцы, после перенесения в 1309 г. резиденции великого магистра в Мариенбург, начали систематический, организованный натиск на Литву, не прекращавшийся целое столетие. Европейское рыцарство немедленно устремилось в этот новый северный крестовый поход. Польша, Скандинавия, нижнерейнские земли, Голландия, Фландрия, Лотарингия, Франция, Англия, Шотландия - вот расширявшаяся на протяжении XIV в. география стран, дворянство которых принимало участие в прусских походах.



Мотивы, руководствуясь которыми молодые, в полном расцвете сил крестоносцы (преобладала возрастная группа от 20 до 25 лет) отправлялись в Прибалтику, были в общем те же, что и у "паломников" в Святую Землю: свершение подвигов во имя Господа и рыцарской славы. При этом, в отличие от средиземноморских крестовых походов, в которых участвовали представители разных сословий, прусские являлись уделом исключительно дворянства, начиная с коронованных особ. Единственным исключением были немногочисленные городские патриции, одному из которых, некоему кельнскому бюргеру по имени Рутгер Райтц (ум. 1369 г.) принадлежит вероятно абсолютный рекорд по числу "паломничеств" в прибалтийские земли. Из 43 военных кампаний, совершенных им в своей жизни, он участвовал в 32 зимних походах в Пруссии и 3 летних в Ливонии. Вообще же участие в прусских походах для многих родов европейской знати стало своеобразной семейной традицией. Таковы были например германские родственники великого магистра фон Книпроде, немецкий род фон Эльнер, фламандский фон Гистель, английские Суффолк и Бошамп-Уорвик, французский де ля Треймоль. В XIV в. на борьбу с литовскими язычниками неизменно отправлялись все правящие герцоги Гельдерна и графы Голландии. Многие знатные дворяне бывали в Пруссии не по одному разу. Дважды посещали жмудские леса Иоанн де Шатийон-Блуа (1362 - 1363 и 1368 -1369 гг.), герцог Вильгельм Юлих-Гельдернский (1383 и 1399 гг.) и граф Дерби - будущий английский король Генрих IV (1390 - 1391 и 1392 гг.). А вот Вильгельм IV, граф Голландии и Геннегау, побывал в Пруссии целых три раза (в 1336 -1337, 1343- 1344 и 1344 - 1345 гг.). Некоторые профессиональные крестоносцы проявляли исключительную мобильность: трижды участвовавший в этих походах рыцарь Дитрих фон Эльнер (ум. 1357 г.), в 1348 г. вместе со шведским королем Магнусом штурмовал новгородскую крепость Орешек на Неве, затем воевал в Ливонии, а после отправился в Пруссию и оттуда выступил с тевтонцами на Литву.



Основная масса крестоносцев направлялась в Пруссию морским путем по Балтике. Сухопутные дороги тоже вели главным образом вдоль побережья, например по маршруту Кельн-Любек-Данциг. Предпринять такое путешествие и существовать в Пруссии за свой счет могли конечно только коронованные особы и знатные сеньоры. Большую часть "паломников" финансировал сам Орден, давая им через посредство своих представительств в крупных европейских городах и торговые конторы прусских членов Ганзы кредиты, которые крестоносцы обязывались вернуть из будущей военной добычи. Поскольку тевтонцы были весьма заинтересованы в притоке подкреплений, возможные финансовые потери в таких сделках их не пугали. При этом крестоносцы не становились ни наемниками, ни подчиненными Ордена, так как не состояли у него на службе. Они были именно "гостями" , как именуют вооруженных "паломников" тевтонские хроники. Исполнив общепринятый обет, предусматривавший годичное пребывание в Пруссии с обязательным участием в походе на "язычников", крестоносцы возвращались домой. В этом, кстати, состояло еще одно заметное отличие "северных" крестовых походов от "южных", ближневосточных, где, как мы знаем, значительная часть "паломников" оставалась на постоянное жительство. Прибывавшие в орденское государство "гости"-рыцари собирались в Мариенбурге, крупных привислинских городах Данциге, Торне, Эльбинге, но основным местом встречи был Кенигсберг, откуда как правило и совершались походы на Литву. Этот город, названный в честь основавшего его в 1263 г. коронованного крестоносца короля Чехии Пшемысла Оттокара, являлся не только центром откуда исходили в XIV в. волны восточной экспансии Ордена. Во времена расцвета популярности северных крестовых походов он ежегодно становился местом сбора лучших сил европейского рыцарства и средоточием куртуазной дворянской культуры позднего средневековья. Во время знаменитых кенигсбергских "сезонов" прибывавшие для похода на "язычников" "гости" развлекались турнирами, охотами, всевозможными празднествами. В Данциге существовал целый "Двор короля Артура" с круглым "почетным столом" - куртуазное игрище, в котором принимал участие цвет европейского дворянства. Небезынтересно отметить, что находившиеся в землях воинствующего монашеского Ордена "гости" явно не ощущали ничего похожего на строгости монастырской обстановки.



Походы-рейзы на Литву совершались как правило зимой, когда сковывавшие болота и реки морозы делали жмудские леса удобопроходимыми для всадников. "Гостям" эти походы предоставляли шанс показать свою рыцарскую удаль и давали возможность добыть трофеи, которые при удаче могли покрыть расходы на "паломничество". Внешне рейзы так и выглядят грабительскими набегами на вражеские земли с целью наживы. Однако в средние века это был один из основных способов ведения войны, весьма распостраненный и зачастую более эффективный чем сражения или осады. Прибывавшие всего на одну военную кампанию "гости"-рыцари как нельзя лучше подходили для подобных операций по систематическому разорению территорий противника с целью сломить его и принудить к капитуляции, проводившихся совместно с кадровыми войсками Ордена. В масштабных военных кампаниях европейские крестоносцы принимали участие не часто, такое стало случаться лишь на исходе XIV в. Известно например, что отряд графа Дерби действовал при осаде Вильно в 1390 -1391 гг., а герцог Вильгельм I Гельдернский участвовал со своими людьми в захвате Гродно в 1392 -1393 гг.



Выступая в поход, "гости" организовывались в отряды по землям, из которых прибыли: Германия, Англия, Шампань и Франция, Фландрия и Брабант и т. п. Рыцари из империи традиционно сражались под хоругвью со знаком Святого Георгия, а из других стран - под стягом с изображением Девы Марии. Что касается численности "гостей", то она в разное время была весьма различной. Пик посещаемости Пруссии крестоносцами приходится вероятно на 40-70-е гг. XIV в. Затем наступает заметный спад, вызванный христианизацией Литвы и унией ее с Польским королевством, что устраняло главный повод к "паломничествам" - необходимость борьбы с "язычниками". После Грюнвальда же поток "гостей" и вовсе иссяк, так что во время войн с Польшей 10 - 20-х гг. XV в. великие магистры Ордена тщетно взывали о помощи ко всему христианскому рыцарству Европы - желающих практически не нашлось. Однако в 1410 г. иностранных гостей в тевтонском войске было еще достаточно много. Играла свою роль и сила традиции, и мощная пропаганда Ордена, представлявшего литовцев нераскаявшимися язычниками, а поляков - их коварными пособниками. К сожалению, общая численность хоругви Святого Георгия, которую на грюнвальдском поле составляли "гости", неизвестна. Но надо полагать, что она была одной из самых сильных в армии великого магистра, поскольку "паломники" обычно отправлялись в дальнее и опасное путешествие в сопровождении большой вооруженной свиты. Под ней на этот раз собрались главным образом рыцари из немецких земель Империи. Известно однако, что при Грюнвальде сражались также 24 рыцаря из Геннегау и до 120 рыцарей из различных областей Франции. До нас дошли имена лишь нескольких "гостей" из Западной Европы - дворянин из Нормандии Жан де Ферьер и сын пикардийского сеньора дю Буа д'Аннеке сложили свои головы в этой битве, а вот шотландский бастард граф де Хемб счастливо вернулся домой. Сражались крестоносцы весьма упорно и показали себя, наряду с наемниками, самой боеспособной и надежной частью орденского войска после братьев-рыцарей

Россия в 2024 году. После пятого отказа президента Путина избираться на третий срок, он был в седьмой раз избран на второй срок подавляющим большинством голосов.

Женщина как химический элемент

ЭЛЕМЕНТ: 115

НАЗВАНИЕ: Женщина

ОБОЗНАЧЕНИЕ: Fm

ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ: Адам

АТОМНАЯ МАССА: 60 кг;

также встречаются изотопы от 40 до 250 кг

РАСПРОСТРАНЕННОСТЬ: Очень распространен

ФИЗИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА

Тает при определенном воздействии.

Самопроизвольно закипает и без

внешних причин охлаждается.

Коэффициент расширения: увеличивается с годами.

Мнется при сдавливании в определенных местах.

ХИМИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА

Очень хорошо взаимодействует с Au, Ag,

Pt и другими благородными металлами.

Поглощает дорогостоящие вещества в больших количествах.

Может неожиданно взорваться.

Быстро насыщается этиловым спиртом.

Активность варьируется в зависимости от времени суток.

ПРИМЕНЕНИЕ

Широко применяется в декоративных целях,

особенно в спортивных автомобилях.

Является очень эффективным чистящим и моющим средством.

Помогает расслабиться и снять стресс.

КАЧЕСТВЕННАЯ РЕАКЦИЯ

Приобретает зеленую окраску, если рядом

находится другой образец более

высокого качества.

МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ

При попадании в неопытные руки представляет серьезную опасность.

Нежелательно иметь более одного образца.

Однако можно иметь и большее количество

образцов, но держать их следует отдельно друг от друга,

чтобы они не взаимодействовали между собой.

вы наверно будете смеяться

но меня с чего то потянуло на романтику

вот.

очень грустный рассказ

про Человека, который многого не умел

циникам и скептикам читать категорически воспрещается



читать дальше



Он очень многого не умел, но зато он умел зажигать звезды. Ведь самые красивые и яркие звезды иногда гаснут, а если однажды вечером мы не увидим на небе звезд, нам станет немного грустно... А он зажигал звезды очень умело, и это его утешало. Кто-то должен заниматься и этой работой, кто-то должен мерзнуть, разыскивая в облаках космической пыли погасшую звезду, а потом обжигаться, разжигая ее огоньками пламени, принесенными от других звезд, горячих и сильных. Что и говорить, это была трудная работа, и он долго мирился с тем, что многого не умеет. Но однажды, когда звезды вели себя поспокойнее, он решил отдохнуть. Спустился на Землю, прошел по мягкой траве (это был городской парк), посмотрел на всякий случай на небо... Звезды ободряюще подмигнули сверху, и он успокоился. Сделал еще несколько шагов - и увидел ее.



- Ты похожа на самую прекрасную звезду, - сказал он. - Ты прекраснее всех звезд.



Она очень удивилась. Никто и никогда не говорил ей таких слов. "Ты симпатяга", - говорил один. "Я от тебя тащусь", - сказал другой. А третий, самый романтичный из всех, пообещал увезти ее к синему морю, по которому плывет белый парусник...



- Ты прекраснее всех звезд, - повторил он. И она не смогла ответить, что это не так.



Маленький домик на окраине города показался ему самым чудесным дворцом во Вселенной. Ведь они были там вдвоем...



- Хочешь, я расскажу тебе про звезды? - шептал он. - Про Фомальгаут, лохматый, похожий на оранжевого котенка, про Вегу, синеватую и обжигающую, словно кусочек раскаленного льда, про Сириус, сплетенный, словно гирлянда, из трех звезд... Но ты прекрасней всей звезд...



- Говори, говори, - просила она, ловя кончик его пальцев, горячих, как пламя...



- Я расскажу тебе про все звезды, про большие и маленькие, про те, у которых есть громкие имена, и про те, которые имеют лишь скромные цифры в каталоге... Но ты прекраснее всех звезд...



- Говори...



- Полярная Звезда рассказала мне о путешествиях и путешественниках, о грохоте морских волн и свисте холодных вьюг Арктики, о парусах, звенящих от ударов ветров... Тебе никогда не будет грустно, когда я буду рядом. Только будь со мной, ведь ты прекрасней всех звезд...



- Говори...



- Альтаир и Хамаль рассказали мне об ученых и полководцах, о тайнах Востока, о забытых искусствах и древних науках... Тебе никогда не будет больно, когда я буду рядом. Только будь со мной, ведь ты прекраснее всех звезд...



- Говори...



- Звезда Барнада рассказала мне про первые звездные корабли, мчащиеся сквозь космический холод, про стон сминаемого метеором металла, про долгие годы в стальных стенах и первые мгновения в чужих, опасных и тревожных мирах... Тебе никогда не будет одиноко, когда я буду рядом. Только будь со мной, ведь ты прекраснее всех звезд...



Она вздохнула, пытаясь вырваться из плена его слов. И спросила:



- А что ты умеешь?



Он вздрогнул, но не пал духом.



- Посмотри в окно.



Миг и в черной пустоте вспыхнула звезда. Она была так далеко, что казалась точкой, но он знал, что это самая красивая звезда в мире (не считая, конечно, той, что прижалась к его плечу). Тысяча планет кружилась вокруг звезды в невозможном, невероятном танце, и на каждой планете цвели сады и шумели моря, и красивые люди купались в теплых озерах, и волшебные птицы пели негромкие песни, и хрустальные водопады звенели на сверкающих самоцветами камнях...



- Звездочка в небе... - сказала она. - Кажется ее раньше не было, но впрочем, я не уверена... А что ты умеешь делать?



И он ничего не ответил.



- Как же мы будем жить, - вслух рассуждала она. - В этом старом домике, где даже газовой плиты нет... А ты совсем ничего не умеешь делать...



- Я научусь, - почти закричал он. - Обязательно! Только поверь мне!



И она поверила.



Он больше не зажигает звезды. Он многое научился делать, работает астрофизиком и хорошо зарабатывает. Иногда, когда он выходит на балкон, ему на мгновение становится грустно, и он боится посмотреть на небо. Но звезд не становится меньше. Теперь их зажигает кто-то другой, и неплохо зажигает...



Он говорит, что счастлив, и я в это верю. Утром, когда жена еще спит, он идет на кухню, и молча становится у плиты. Плита не подключена ни к каким баллонам, просто в ней горят две маленькие звезды, его свадебный подарок.



Одна яркая, белая, шипящая, как электросварка, и плюющаяся протуберанцами, очень горячая. Чайник на ней закипает за полторы минуты.



Вторая тихая, спокойная, похожая на комок красной ваты, в который воткнули лампочку. На ней удобно подогревать вчерашний суп и котлеты из холодильника.



И самое страшное то, что он действительно счастлив.